Но Даль тоже не смог выполнить приказ своего командования – он выпустил по одинокому "хейнкелю" свои последние боеприпасы, и перестал его преследовать, так как в его самолёте заканчивалось топливо.Отважный экипаж не потерял уверенности, уходя от погони. Остальные воздушные охотники так же вернулись на свои аэродромы ни с чем. В первые часы после угона немцы были уверены, что секретный самолёт угнали британские военнопленные, и поэтому основные силы перехватчиков бросили в северо-западном направлении. Так что судьба в очередной раз благоволила Девятаеву и его товарищам. Скрываясь в облаках, беглецы шли курсом на восток, к нашим войскам. Интересная и весьма опасная встреча произошла над Балтикой. Внизу двигался караван кораблей. Его сверху сопровождали истребители. Один «мессер» из охранения покинул строй, подлетел к угнанному бомбёру и сделал возле него красивую петлю. Девятаев даже смог заметить недоумённый взгляд немецкого лётчика – тот удивился тому, что "хейнкель" летел с выпущенными шасси. Михаил к тому времени ещё не разобрался – как их убирать. Да и опасался, что при посадке могут возникнуть проблемы с их выпуском. «Мессер» не стал сбивать странный бомбёр или потому, что не имел на это приказа, или из-за отсутствия связи с командованием. Так что, это было очередное в тот день благоприятное стечение обстоятельств для экипажа Михаила Девятаева. О том, что самолёт пересёк линию фронта, беглецы догадались по нескольким важным моментам: внизу, на земле потянулись бесконечные обозы, колонны советских машин и танков; пехота на дорогах, завидев немецкий бомбардировщик, разбегалась и прыгала в кювет; по "хейнкелю" довольно прицельно ударили наши зенитки.
Среди экипажа появились раненые, а правый двигатель самолёта загорелся. Горящую машину со своими товарищами спас лётчик Девятаев – он резко бросил самолёт в боковое скольжение и тем самым сбил пламя. Дым исчез, но двигатель был повреждён. Нужно было срочно садиться, да и топливо было на исходе. Беглецы-из-Ада приземлились на весеннее поле в расположении одного из артдивизионов 61-й армии. «Хейнкель» "брюхом" (днищем) пропахал большую часть поля и в этом удачном приземлении на тающее февральское поле, на неосвоенной ещё до конца машине с одним только исправным двигателем была большая заслуга... ангела-хранителя М.П. Девятаева. Без Высших Сил тут явно не обошлось! Вскоре бывшие узники услышали: «Фрицы! Хенде хох! Сдавайтесь, иначе пальнём из пушки!». Но для них это были очень дорогие и милые сердцу русские слова. Они ответили: «Мы не фрицы! Мы свои! Из плена мы... Свои мы...». Наши солдаты с автоматами, в полушубках, подбежав к самолету, были ошеломлены. К ним вышли 10 скелетов в полосатой одежде, обутые в башмаки из дерева, забрызганные кровью и грязью. Голодные, измождённые люди плакали и постоянно повторяли одно только слово: «Братцы, братцы...». В расположение своей части артиллеристы понесли их на руках, как детей, ведь спустившиеся с неба весили по 40 кг... Радостной была встреча с советскими солдатами и офицерами! Легендарный побег удался. Выдающуюся роль в нём сыграл Михаил Девятаев. Невозможно себе представить, что творилось на дьявольском острове Узедом после дерзкого побега! На ракетной базе в Пенемюнде царил страшный переполох. Герман Геринг, узнав о ЧП в своём секретном «Заповеднике», топал ногами и орал: «Виновных повесить!».
Головы виновных и причастных уцелели только благодаря спасительной лжи начальника подразделения по испытаниям новейшей техники Карла Хайнца Грауденца. Он заявил прибывшему с инспекцией Герингу: «Самолет догнали над морем и сбили». После срочного построения в лагере и тщательной поверки выяснилось - не хватает 10 русских заключённых. И только через день после побега служба SS выяснила: один из бежавших вовсе не школьный учитель Григорий Никитенко, а лётчик Михаил Девятаев из дивизии Александра Покрышкина. За угон секретного самолёта Heinkel-111 с радиоаппаратурой для полигонных испытаний баллистических ракет Фау-2 Адольф Гитлер объявил Михаила Девятаева своим личным врагом. Британцы два года, начиная с 1943-го, бомбили о. Узедом и его объекты, но всё дело в том, что чаще всего они «воевали» с ложным аэродромом и бутафорскими самолётами. Немцы перехитрили наших союзников – они искусно маскировали настоящий аэродром и ракетные установки передвижными колёсными платформами с деревьями. Благодаря фальшивым рощам секретные объекты базы Пенемюнде сверху выглядели как перелески. Это стало известно только после бегства героической десятки. После доклада М.П. Девятаева командующему 61-й армии генерал-лейтенанту П.А. Белову наша и союзная авиация нанесла мощный удар по точно указанным верным координатам. Остров Узедом бомбили 5 дней, и ракетная база в Пенемюнде перестала существовать. Последняя ракета Фау-2 с заводским номером 4299 взлетела со стартовой площадки № 7 14 февраля 1945 г. Главная заслуга М.П. Девятаева перед Отечеством заключается в том, что он внёс большой вклад в развитие советского ракетостроения.
Во-первых, в руках советских учёных оказалась уникальная аппаратура контроля полётов ракет Фау-2. Во-вторых, Девятаев несколько раз показывал базу Пенемюнде самому С. П. Королёву – будущему генеральному конструктору советских ракет. Они вместе ходили по о. Узедом и осматривали его былые секреты: пусковые установки Фау-1, стартовые площадки Фау-2, подземные цеха и лаборатории, брошенное немцами оборудование, остатки ракет и их узлы. Именно по ходатайству главного конструктора баллистических ракет Сергея Королёва и после многочисленных публикаций статей о подвиге лётчика Девятаева в советских газетах, Михаилу Петровичу Девятаеву 15 августа 1957 г. (кстати, в год запуска первого искусственного спутника Земли) было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. В 50-е годы прошлого века Михаил Девятаев испытывал на Волге речные суда на подводных крыльях. В 1957 г. он одним из первых в Советском Союзе стал капитаном пассажирского судна типа «Ракета». Позже водил по Волге «Метеоры», был капитаном-наставником. Уйдя на пенсию, активно участвовал в ветеранском движении, часто выступал перед школьниками, студентами и рабочей молодёжью, создал свой Фонд Девятаева, и оказывал помощь тем, кто в ней особо нуждался. Спустя 40 лет после героического побега Михаил Петрович вместе со своей семьей побывал в Германии, на о. Узедом, на том самом месте, где когда-то находились лагерь и аэродром. Он показал сыновьям всё: где были бараки, откуда пускались ракеты, где стоял самолёт с вензелем «Густав-Антон» на борту. Вместе со своими сыновьями он прошёл весь путь по взлётной полосе к обрыву над морем, откуда взлетел на Родину угнанный самолёт, унося из Ада десять человеческих душ.
Конечно, подробности побега стали известны значительно позже, а многие детали уже после войны. Но, лётчики из дивизии знаменитого Покрышкина, видя, что Девятаев приземлился в расположении врага, верили в него, знали, что это настоящий боец, который стойко перенесёт все самые тяжёлые испытания и не уронит своей чести. Однажды штаб получил сообщение, что на аэродроме под Яссами закончен ремонт пяти самолётов 100-го гв. ИАП. Лукьянову было поручено перебросить туда пять летчиков на самолёте Ли-2. Транспортник шёл в Москву, но условились, что он залетит в Стефанешти. В составе этой перегоночной группы старшим был заместитель командира полка Дмитрий Глинка. Рано утром летчики прибыли к самолёту. Все бортовые скамейки уже были заняты пассажирами, улетающими в Москву. Дмитрий Глинка и его группа легли на самолетные чехлы в хвосте Ли-2. Летчики транспортника, к сожалению, халатно отнеслись к расчётам полёта. Самолёт на маршруте зацепил за вершину Кремецкой горы, закрытой облаками. Погибли все члены экипажа с пассажирами. Остались в живых лишь лётчики перегонной группы. Все они получили тяжёлые ушибы и ранения. Особенно пострадал Д. Глинка. Он несколько дней находился без сознания и лечился два месяца. Обойдя Львов с северо-запада, 1-я гв. танковая армия и конно-механизированная группа Баранова вступили в пределы Польши. Разгромив крупные узлы вражеской обороны, части форсировали на широком фронте р. Сан и устремились к р. Висле, в направлении Тарнобжега и Баранува. Следуя за ними, дивизия Покрышкина перебазировалась на подготовленные полевые аэродромы в районе Равы-Русской и Немирова. Первый из них оказался наиболее сложным для лётного состава.
Вогнутая короткая полоса требовала точного и чёткого пилотирования, но лётчики не роптали. Было известно, что здесь взлетал в небо Пётр Николаевич Нестеров. С этого аэродрома он пошёл в свой последний боевой вылет и храбро таранил немецкого разведчика. Нестеров осознавал, что шёл на смертельный риск ради своего Отечества. Он вписал яркую, незабываемую страницу в историю не только русской, но и мировой авиации, явился основоположником высшего пилотажа. Талантливым, высокообразованным и технически грамотным специалистом был этот лётчик. Он рассчитал и первым в мире совершил «мертвую петлю», первым пошел на таран вражеского самолета. Лётчики авиасоединения, вылетая на перехват фашистской авиации с аэродромов Рава-Русская и Немиров, продолжали славные боевые традиции первых русских авиаторов. Отличный воздушный бой провела в те дни группа из трех звеньев возглавляемая комполка П. П. Крюковым. Прикрывая наземные войска, она была наведена с передового КП на группу из 9 бомбардировщиков «Хейнкель-111», переброшенных на Восточный фронт с запада. Позже, из опроса пленных пилотов, стало известно, что, наслушавшись пропаганды Геббельса о несравненных качествах фашистских асов, бомбардировщики уверенно вышли на бомбежку наших позиций без прикрытия истребителями сопровождения. Успешно бомбившие Англию и корабли на морских коммуникациях, спесивые гитлеровские асы были полны пренебрежения к советским лётчикам. Восьмёрка Крюкова и четвёрка Боброва смело пошли на плотно летящую группу «хейнкелей». С первых же атак было сбито несколько бомбёров, в том числе ведущий. Сбросив в панике бомбы в лесной массив, «хейнкели» разворачивались на запад.
Продолжение следует в части 34 http://proza.ru/2020/12/02/1355